Распад мировой социалистической системы и крушение СССР, который долгое время выступал главным поставщиком экономической помощи для КНДР, стали сильным ударом для северокорейской экономики. Другой главный союзник КНДР - Китай - хотя и сохранил социалистическую идеологию, но с начала 1990-х годов взял курс на активное развитие в первую очередь торгово-экономического сотрудничества с Южной Кореей, установив дипломатические отношения с Сеулом в 1992 году. Вслед за Советским Союзом Китай также настоял на введении в экономических расчетах с КНДР нового рыночного механизма, что и было закреплено в соответствующем двустороннем соглашении.

Спад 1990-х и подъем в 2000-х гг.

Данные неблагоприятные для экономики КНДР факторы нашли свое отражение в резком снижении объемов торговли и прочих видов сотрудничества со странами бывшего соцлагеря. Не миновала подобная тенденция и экономическое сотрудничество КНДР с Китаем.

После 1992 года, когда объем китайско-северокорейской торговли составил около 700 миллионов долларов, и вплоть до конца 1990-х годов наблюдалось неуклонное сокращение масштабов торговли между Пекином и Пхеньяном. К 1999 году этот показатель упал до 370, 4 млн. долларов, что стало самым низким показателем после 1974 года.^[i]

Однако ситуация стала заметно меняться с 2000 года, когда был зафиксирован рост масштабов китайско-северокорейской торговли до 488 млн. долларов. Время показало, что данный феномен не был случайным, а стал сигналом начала долгосрочной тенденции на восстановление и активизацию экономического сотрудничества между Пекином и Пхеньяном.

Уже в 2003 году этот показатель преодолел рубеж в 1 миллиард долларов, составив 1 млрд. 22 млн. В 2000-2005 гг. объемы двусторонней торговли росли в среднем почти на 30 % ежегодно. [ii]

Хотя впоследствии темпы роста время от времени замедлялись, однако не прекращалась. По итогам 2010 г. двусторонний товарооборот составил 3 млрд. 465,7 млн. долларов. Хотя на момент подготовки данной статьи окончательный показатель за 2011 г. не был известен, но было очевидно, что будет поставлен очередной рекорд. Так, только за 11 месяцев 2011 г. объем торговли между КНР и КНДР уже превысил показатели предыдущего года, достигнув 4 миллиарда 673 миллиона 650 тысяч долларов. [iii]

Хронический торговый дефицит Северной Кореи с Китаем

Анализ торгово-экономических связей Китая и Северной Кореи позволяет выделить ряд отчетливых тенденций. Так, одной из самых важных черт является существенное преобладание импорта (с точки зрения КНДР) над экспортом, что привело к хроническому отрицательному торговому балансу Северной Кореи в отношениях с Китаем.

С точки зрения относительных показателей обозначенная тенденция очень отчетливо заметна в 1995-2000 гг. Это был катастрофический период для КНДР с точки зрения экспорта. За исключением 1997 года, когда экспорт в КНР составил 120 млн. долларов, все остальное время общие объемы поставок в Китай составляли всего лишь 40-60 млн. долларов в год.

В эти годы импорт из КНР превышал экспорт в 7-12 раз. Не случайно, что хронологически это совпало с крайне сложным для КНДР периодом, когда в том числе и по причине крайне неблагоприятных природных условий большая часть населения вынуждена была бороться за физическое выживание.

С точки зрения абсолютных показателей преобладание импорта над экспортом стало ярко выраженным после 2005 года. По итогам 2005 года торговый дефицит КНДР в торговле КНР вырос более чем в два раза по сравнению с предыдущим годом – 588 млн. Эта тенденция нашла свое продолжение: 2006 г. – 764 млн., 2007 г. – 811 млн., превзойдя в итоге рубеж в 1 млрд. долларов. Только за один 2008 год дефицит составил почти 1,3 миллиарда долларов (1 млрд. 278,2 млн. долл.).

В 2009 году он также остался на отметке более 1 миллиарда, хотя и несколько сократился по сравнению с предыдущим годом – 1 млрд. 94,7 млн. долл. Примерно на том же уровне - 1 млрд. 85 млн. – дефицит сохранился и в 2010 г. За период с 1991 по 2010 гг. общий показатель дефицита КНДР в торговле с Китаем составил 10,2 млрд. долларов, при этом 40 % этой суммы – более 4 млрд. долл. – пришлось на четыре последние года этого периода – 2007-2010 гг. [iv]

Сырьевая направленность северокорейского экспорта в КНР

В целом можно отметить, что среди продукции, вывозимой из КНДР в КНР, преобладает сырье, природные ресурсы и товары с невысокой долей добавленной стоимости. С 2000 года львиную доля экспорта КНДР приходится на продукцию сельского и морского хозяйств, природные ресурсы, металлические изделия и текстиль.

Так, в период с 2001 по 2004 гг. в экспорте КНДР в Китай очень большую долю занимала продукция сельского и морского хозяйств. На нее приходилось от 46 до 59 % всех северокорейских поставок. Однако затем к 2009 году доля этого вида продукции резко снизилась до 7-8 %, составив в 2010 году уже 5 %.

Судя по всему, место продукции сельского и морского хозяйств в экспорте КНДР заняла продукция горнодобывающей промышленности, природные ресурсы, что стало особенно заметно после 2005 года. Так, вплоть до 2003 года включительно продукция горнодобывающей промышленности составляла всего лишь 8,4 % экспорта.

Затем произошел резкий скачок – 19,5 % в 2004 г., 2005 г. – 41,7 %, 2006 г. – 48,6 %, 2007 г. – 59,4 %, 2008 г. – 58,5 %. В 2009-2010 гг. этот показатель уже превысил 60 %. В этом спектре очень большую долю занимали поставки угля, а также железной руды (33,4 % и 21,1 % соответственно в 2010 г.), [v] тогда как сырую нефть КНДР приходилось практически в полном объеме импортировать из КНР.

Согласно данным южнокорейских источников, всего лишь за 8 лет с 2002 по 2010 гг. объемы экспорта КНДР в Китай природных ресурсов выросли в 17 раз – с уровня в 50 миллионов до 860 миллионов долларов за год. При этом первые три места в списке ресурсов заняли, соответственно, каменный уголь, железная руда и черные металлы. [vi]

Программы развития северо-востока КНР и торговля с КНДР

В последние годы крайне важную роль для динамики и тенденций развития северокорейско-китайского экономического сотрудничества стал играть принятый в КНР целый ряд крупномасштабных программ, нацеленных на развитие трех северо-восточных провинций страны: Ляонин, Цзилинь и Хэйлуцзян. В 2003 году правительством КНР была утверждена стратегия экономического и социального развития провинций Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян: Эта программа предусматривала реализацию около ста крупных проектов на общую сумму 61 миллиардов юаней.

Данная стратегия позже была конкретизирована и стала реализовываться в виде отдельных планов и программ, предназначенных для каждой из трех провинций. Так, в августе 2007 года был принят «План развития северо-востока» сроком на 15 лет, в июле 2009 года – программа развития «приморского пояса провинции Ляонин», в августе 2009 года Госсовет КНР одобрил программу по созданию «Региональной пилотной зоны экономического развития» в провинции Цзилинь в треугольнике городов Чанчхун, Цзилинь и Тумэнь. [vii]

Во всех этих программах для нас важными являются два факта. Во-первых, именно эти провинции непосредственно граничат с КНДР. А активизация уровня экономического развития этих регионов вольно или невольно приводит к развитию связей и с соседней Северной Кореей. Во-вторых, в китайских планах развития регионов прямо прописана «увязка» развития северо-востока КНР с реализацией ряда инфраструктурных проектов в Северной Корее.

Это понятно: китайским поставщикам необходим выход к портам Восточного (Японского) моря, которые находятся на территории КНДР буквально в нескольких десятках километров от китайско-северокорейской границы. Так, в опубликованном в июне 2005 года «Положении о расширении зарубежного сотрудничества и открытости устаревшей промышленной базы северо-востока КНР» прямо указана необходимость «координации строительства и формирования в едином ключе развития дорог, портов и районов» северо-востока КНР и северокорейских объектов. [viii]

До 2020 года северо-восточные провинции КНР примут участие в девяти проектах соединения транспортных артерий Китая и Северной Кореи. На эти нужды планы развития провинций Ляонин и Цзилинь предусматривают расходы в размере 2 миллиарда 370 миллионов долларов. [ix]

Рост доли КНР во внешней торговле КНДР

Параллельно с увеличение абсолютных показателей двусторонней торговли наблюдается и другой важный феномен – рост и относительной доли Китая во внешней торговле КНДР в целом.

Вплоть до 2000 года доля Китая была достаточно стабильной и колебалась в районе 24-27 %, лишь однажды (в 1993 г.) превысила 30 % - 31,8 %. На сопоставимом уровне за указанный период были показатели и другого крупнейшего торгового партнера КНДР – Японии.

Но с 2001 года доля Китая стала быстро увеличиваться, и эта тенденция стала особенно ярко выраженной после 2005 года. Так, за период 2003-2009 гг. средняя доля КНР во внешней торговли КНДР составила 42,1 %, достигнув в конце концов в 2010 году рекордного показателя в 56,9 %. На втором месте с большим отрывом расположилась Южная Корея, на которую за тот же период в среднем приходилось 29,2 %.^[x] У расположившихся следом ведущих торговых партнеров КНДР – Таиланда, России и Японии - показатели были гораздо скромнее – 5,9, 3,9 и 3,4 % соответственно.

Можно при этом отметить, что Япония вплоть до 2002 года наряду с КНР и Южной Кореей была одним из ведущих партнеров КНДР, но затем в связи с резким ухудшением двусторонних политических отношений Токио практически полностью запретил любые экономические связи с Пхеньяном, сведя двустороннюю торговлю к нулю.^[xi]

Как уже отмечалось, рост значения КНР в качестве торгово-экономического партнера Северной Кореи ускорился после 2005 года. На этом фоне стала сокращаться доля Южной Кореи. Это позволяет предположить, что оба явления в определенной степени обратно взаимосвязаны.

По мере ухудшения межкорейских отношений у Пхеньяна реально не осталось выбора, как компенсировать это еще большим развитием сотрудничества с Китаем, который остался единственной для КНДР альтернативой. В результате доля Южной Кореи в торговом балансе КНДР за период 2007-2010 гг. сократилась с 38,9 до 31,4 %, а Китая выросла – с 42,7 %.

Здесь стоит обратить особое внимание на 2009 год. Впервые после распада СССР доля одного государства во внешнеторговом балансе Северной Кореи превысила 50 %.^[xii] Таким образом Китай окончательно укрепился в положении главного и доминирующего торгово-экономического партнера Пхеньяна, что позволило ряду зарубежных специалистов активно заговорить о «чрезмерной зависимости КНДР от Китая». ^[xiii]

Одним из свидетельств роста зависимости КНДР от поставок из Китая является также доминирование китайских продуктов на северокорейских рынках. Хотя официальная статистка на данный счет отсутствует, согласно опросам, проведенным южнокорейскими специалистами среди беженцев из КНДР, на долю Китая приходилось около 60-70 % продуктов питания, около 90 % промышленных товаров, около 50-60 % продаваемого риса, до 50 % кукурузы и 85-90 % муки.

Опросы также показывают, что аналогичная ситуация присутствует и в сегменте полуфабрикатов, а также оборудования, реализуемого на стихийных рынках КНДР. По личным впечатлениям опрошенных, около 70-80 % данной продукции также китайского происхождения.^[xiv]

В результате к концу первого десятилетия XXI века в сфере китайско-северокорейских отношений мы имеем следующую ситуацию. По тем или иным причинам КНР окончательно превратилась в безусловно главного и доминирующего торгово-экономического партнера и основного внешнего инвестора в Северную Корею.

При этом, насколько можно судить, эта тенденция со временем не ослабевает, а наоборот усиливается. На долю только одного Китая приходится больше товарооборота КНДР, чем на все остальные страны вместе взятые.

Обеспокоенность Сеула по поводу возможной «потери» КНДР

Рост торгово-экономической зависимости КНДР от Китая, а также превращение Пекина в безусловно главного, доминирующего партнера Пхеньяна вызвало пристально внимание со стороны специалистов самых разных стран. Наибольшую заинтересованность в отслеживании и анализе ситуации продемонстрировали в первую очередь представители Южной Кореи.

Выдвигаются различные объяснения причин формирования подобной ситуации. Подробный анализ имеющихся по данному вопросу научных точек зрения выходит за рамки данной статьи, отметим лишь, что их можно разбить в целом на три большие группы.

Одну из таких точек зрения можно условно назвать «теорией о превращении КНДР в четвертую северо-восточную провинцию Китая». Сторонники этой точки зрения считают, что Пекин намеренно провоцирует зависимость КНДР от Китая и имеет при этом далеко идущие планы.

В самом радикальном виде эта теория утверждает, что Китай вынашивает планы полной аннексии КНДР и присоединения ее к Китаю или, как минимум, намерен установить при удобном случае протекторат над КНДР. [xv] То есть, Северная Корея станет вслед за уже существующими на северо-востоке КНР провинциями Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян «четвертой северо-восточной провинцией» Китайской Народной Республики. [xvi]

С этой точкой зрения контрастирует вторая распространенная в Южной Корее версия. Согласно ей, нынешняя экономическая зависимость Северной Кореи от КНР объясняется не столько преднамеренной политикой Пекина, направленной на установление в том или ином виде контроля над Пхеньяном, сколько объективными факторами. [xvii]

Третий подход является в той или иной мере дополняющим какого-либо из первых двух. Согласно этой точке зрения, Пекин, развивая торгово-экономическое сотрудничество с Пхеньяном, пытается таким образом продемонстрировать для КНДР достоинства пути реформ и открытости, стремясь в конце концов подтолкнуть Север к проведению соответствующих преобразований у себя в стране. Естественно, никто не считает, что только это стремление заставляет Пекин активизировать связи с Пхеньяном, но признается, что такого рода рассуждения могут быть «одной из причин». [xviii]

К сожалению, ограничения, наложенные на объем доклада, не позволяют нам детально проанализировать как обоснованность южнокорейских точек зрения на торгово-экономическое сотрудничества между КНР и КНДР, так и представить аргументацию своей позиции.

Если говорить в самых общих чертах, то можно отметить, что некоторые опасения представителей Южной Кореи имеют под собой определенную почву, хотя порой и принимают гипертрофированные формы. С другой стороны, КНДР не имеет сейчас другой альтернативы потому, что другие государства, за исключением Китая, либо намеренно свернули свое экономическое сотрудничество с КНР (Япония, США, ряд стран Европы), либо также целенаправленно не пытаются его активизировать (Южная Корея), либо не имеют возможности для резкого увеличения масштабов взаимодействия с Пхеньяном (Россия и некоторые другие страны).

Китаю же нецелесообразно отказываться от того, что несет выгоду либо необходимо по другим причинам. Как следствие – неуклонный рост торгово-экономического сотрудничества между КНР и КНДР с постоянным увеличением зависимости Севера от Китая в сфере деловых отношений.

Перспективы развития ситуации

Несмотря на постоянно циркулировавшие в последние годы среди экспертов и представителей СМИ слухи и разговоры о серьезных проблемах со здоровьем у лидера КНДР Ким Чен Ира его смерть, произошедшая 17 декабря 2011 года, стала достаточно большой неожиданностью.

С точки зрения ближайшей перспективы можно предположить, что две страны и при новом руководстве в КНДР будут только укреплять и активизировать связи друг с другом, следствием чего будет расширение двустороннего товарооборота и прочих видом сотрудничества.

Здесь интересы Пекина и Пхеньяна совпадают по самому главному вопросу: обе страны заинтересованы в том, чтобы ситуация в КНДР несмотря на потрясения и неопределенность, вызванные смертью Ким Чен Ира, оставалась стабильной и предсказуемой.

Точка зрения о том, что после смерти Ким Чен Ира Пекин и Пхеньян будут еще больше сближаться, находит поддержку у подавляющего большинства южнокорейских специалистов по КНДР. Так, профессор Университета северокорейских исследований в Сеуле Ли У Ен отметил, что «КНДР для гарантии своей стабильности будет уделять еще больше внимания торговле с Китаем. КНР, в свою очередь, также заинтересована в устранении всякой неопределенности, касающейся КНДР. Принимая все это во внимание, две страны возьмут курс на дальнейшее сближение». [xix]

Одновременно эксперты сходятся во мнении, что в ближайшей перспективе объемы торгово-экономического сотрудничества между Китаем и КНДР будут расти. Параллельно будет продолжать увеличиваться и доля Пекина во внешней торговле Северной Корее. То есть тенденция, которая стала отчетливо заметна примерно с середины 2000-х гг., продолжится.

Так, проведенный среди южнокорейских экспертов опрос показал доминирование следующей точки зрения: смерть Ким Чен Ира приведет лишь к усилению влияния Пекина на Пхеньян. 80 % опрошенных согласились с этим мнением, остальные 20 % считают, что «останется на прежнем уровне». Примечательно, что ни один из них не считает, что зависимость КНДР от Китая при новой власти в Северной Корее уменьшится. [xx]

Южнокорейские специалисты обоснованно прогнозируют, что с учетом пассивности Сеула, нежелания либо невозможности других стран увеличивать свою торговлю с КНДР, продолжения режима международных санкций доля Китая в общем внешнеторговом обороте Северной Кореи продолжит расти.

Вместе с тем, отметим, что если в ближнесрочной перспективе увеличение доли Пекина во внешней торговле Пхеньяна и общее усиление влияния Китая на КНДР, пожалуй, неизбежно, то в средней и долгосрочной перспективе многое будет зависеть от того, какую позицию здесь займут окружающие страны – в первую очередь речь идет о Южной Корее.

Уже сейчас очевидно, что кто бы ни пришел к власти на Юге в результате запланированных на конец 2012 года президентских выборов, новая администрация неизбежно будет вносить коррективы в позицию Сеула по отношению к Пхеньяну. Очевидно, что вне зависимости от причин при президенте Республике Корея Ли Мен Баке межкорейские отношения серьезно ухудшились, что отразилось на возможности Юга влиять на КНДР.

В том числе и это стало одной из причин, продолжающей подталкивать Пхеньян к развитию сотрудничества с Пекином. Однако появление в КНДР нового руководства во главе с Ким Чен Ыном, а также приход к власти в Южной Корее других людей могут стать хорошим поводом «начать с чистого листа».

Если данный подход реализуется, высока вероятность того, что Юг опять начнет играть роль противовеса растущему влиянию Китая на КНДР. Кроме того, насколько можно судить, в Пхеньяне в полной мере осознают все опасности и риски, связанные с чрезмерным ростом зависимости КНДР только от одной страны, пусть даже считающейся «главным другом и союзником». [xxi]

Открытым, правда, остается вопрос, готова ли сама Южная Корея проводить долгосрочный курс на расширение сотрудничества с КНДР.